ВСТРЕЧА В МОНАСТЫРЕ И ОПЫТ ИСЦЕЛЕНИЯ ОГНЕМ

Вашему вниманию предлагается еще один новый материал, относящийся к тематической рубрике «Медицинский диагноз – это не приговор» нашего информационного проекта «Эх, раз! Еще раз». Непосредственно сейчас вы можете ознакомиться со статьей

ВСТРЕЧА В МОНАСТЫРЕ И ОПЫТ ИСЦЕЛЕНИЯ ОГНЕМ

Мой нынешний образ жизни дает мне замечательную возможность во время поездок и экспедиций и, в том числе, во время проведения лекций и семинаров, встречаться с необычными людьми. Их жизненные истории порой оказываются настолько неожиданными, что в это, как бы, «трудно» и даже «невозможно» поверить.

Причем, как правило, и сами эти люди не в состоянии, ни «понять», ни тем более, «объяснить» того, что с ними происходило. Более того. Они, вовсе, не считают, что и ними произошло что-то «особенное».

Так, однажды, живя, в очередной раз, в одном из монастырей, я обратил внимание на мужчину лет шестидесяти. Выглядел он неважно и во время нашего разговора, честно признался мне в том, что еще недавно он и сам считал себя «не жильцом».

Врачи обнаружили у него онкологию и настаивали на немедленной госпитализации. Но денег на лечение у него не было, как уже у него не было и желания жить.

«Да и разве это жизнь? – говорил мужчина. - Сплошная нищета и одинокая старость».

Почувствовав мой интерес, он рассказал о том, что в том украинском селе, откуда он родом, сейчас, кроме него, доживают свой век всего-то несколько старух. Хотя прежде село-то было многолюдным. Был колхоз, где он работал трактористом.

Только вот, все это давно сгинуло.

Вроде бы и войны не было, однако, все кругом в полной разрухе. И даже из их села доехать до райцентра в больницу – это уже целая проблема. Так что, с одной стороны, узнав о своей болезни, он смирился с этим и собрался вскорости помирать.

И даже договорился с соседками о том, кому из них он отдаст свою корову в обмен на то, чтоб хотя бы, похоронили его по-людски.

С другой стороны, время шло. Закончилась весна и уже наступило лето, а он все еще был жив.

И, странным для себя образом, сидя вечерами и до поздней ночи, у себя в огороде, этот мужчина, по его словам,  ни о чем не думая, просто часами напролет смотрел в звездное небо.

А, чтоб ему не было холодно, он соорудил костровище.

И у него даже постепенно вошло в привычку ежедневно в сумерки разжигать костер и поддерживать горение огня до тех пор, пока не наступало время ложиться спать.

«Звезды над головой, да костер у ног – продолжал свой рассказ мужчина. – Я знал, конечно, что был болен. Да и сами врачи мне сказали, что без операции я проживу недолго. Но никогда прежде я не был так счастлив»!

Он взглянул на меня, стараясь, видимо, угадать, понимаю ли я то, что человек, у которого диагностировано смертельное заболевание, может быть не раздавлен этим известием, а счастлив!

А я в это время вспомнил ситуацию, которую в одной из своих книг описывал Леонард Орр - замечательный автор и человек, которому было суждено не раз самому излечить себя от некоторых, якобы, «неизлечимых» заболеваний.

Врачи также диагностировали у него грозное онко-заболевание. После этого Леонард Орр, вместо того, чтоб лечь в больницу, уехал в горы, где он в одиночестве прожил год, используя для своего исцеления, в том числе, специфические практики  коммуникации человека со стихией Огня.

Впоследствии этот его личный опыт лег в основу для написания им замечательной книги «Огонь – высочайший целитель». Однако, «общение» с Огнем Леонард Орр осуществлял, исходя из предыдущего своего знания многочисленных сакральных практик.

Ну, а мой собеседник, понятное дело, что никогда об этом и не слышал.

Ни о чем таком он не знал и даже не догадывался.

И он был бы безмерно удивлен тем, например, что его ночные уединенные «посиделки» в огороде у костра, под звездным небом, по сути, являлись подлинной спонтанной медитацией!

Думаю, что, если бы я заговорил с ним об этом, то он бы, скорее всего, даже и не понял, о чем я веду разговор. Какие «такие», спрашивается, медитации?

И, что, мол, это за «словесные выкрутасы»?

Ведь ему-то казалось, что он просто сидит себе у костра, да пялится в звездное небо.

Вот, почему я и не стал ничего говорить, зато я продолжал его слушать.

Оказалось, что к середине лета и он сам, и его деревенские старухи, устали дожидаться того, когда же он, наконец-то помрет.

И он даже потом разругался с той из своих соседок, которой была завещана корова.

«Правда, - сказал мужчина – корову я ей в начале августа все равно отдал. Я, ведь, когда мне полегчало, к батюшке в церковь в соседнее село сходил. Сам я человек не то, чтоб религиозный, но соседки-старухи мне все уши прожужжали. Мол, по их мнению, то, что я все еще не помер – это и есть настоящее Божье чудо. Они меня, чуть ли не силком спровадили, чтоб я поговорил с местным батюшкой. И «клевали» они меня до тех пор, пока я не согласился сходить в соседнее село.

У нас-то, ни церкви своей нет, ни клуба.

Пришел я туда, значит. Рассказал попу все, как было. Батюшка выслушал и благословил поехать в эту обитель, чтоб поблагодарить Господа за мое исцеление.

Так что за коровой-то, я бы сейчас все равно не смог бы доглядывать.

Вот я ее и отдал Валентине. Ей-то уже скоро будет восемьдесят лет, а она все о хозяйстве своем печется, все, что достается ей на халяву, то и загребает».

«Ну, а сам-то ты, как думаешь? – спросил я – это Бог тебе помог или просто тебе такая «карта» от Судьбы выпала, чтоб пожить еще?

«Если честно, то я об этом, как бы, даже и не думаю. – ответил мужчина. И помолчав немного, он неожиданно заговорил снова – Я, понимаешь, на небе Бога, так ни разу и не увидел. Это правда. А, вот, когда долго смотришь на огонь,  то в пламени костра всякое человеку может привидится.

Такие у меня, знаешь, «картинки» иногда возникали, ну прямо, как в телевизор смотришь, а не на костер.

Такое со мной действительно было.

Было и то, что я по ночам с костром своим разговаривал, как сейчас, вот, с тобой говорю. И костер тот со мной тоже разговаривал.

Поленья, как-то по-особенному, потрескивать начинали, да и пламя тоже гудело иногда, то тише, то громче. И цвет свой пламя костра тоже меняло.

И вроде, как огонь этот ко мне приближался, только меня он не обжигал.

Много чего странного было, всего-то и не упомнишь, да обо всем и не расскажешь.

Я недавно попробовал с местными попами поговорить об этом, только лучше бы я этого вовсе не делал.

Отцам святым все это очень сильно не понравилось.

Мне они, так и заявили, чтоб я не богохульствовал.

Из-за костра моего, чувствую, что я им здесь не пришелся ко двору. Каяться они мне велят, что я, как тот язычник, с огнем говорить удумал.

Только в чем мне каяться?

Да и, как мне от своего костра откреститься, если я чувствую, что этот костер мне жизнь спас! 

Я тут уже с неделю пожил, но завтра уже домой поеду! Чувствую, что делать больше мне здесь нечего.

Да и свечи церковные, и лампады их тусклые, мне не заменят костра. В нем пламя-то живое! И жизнь эта из пламени костра в меня перетекает! А без него мне здесь в монастыре, вроде, как, хуже становится».

Заканчивая наш разговор и прощаясь, я попросил мужчину дать мне свой адрес. Он удивился этому, но адрес свой продиктовал и даже поинтересовался, в гости я к нему, что ли, собрался?

Я ответил, что и сам толком не знаю, для чего мне его адрес. И, действительно, с чего бы это мне было ехать в какую-то глухомань в гости к человеку, с которым я едва знаком?

Хотя, как знать?  Ведь,  от Херсонской области, где находилось село моего собеседника, до Одессы, хорошей езды на машине всего-то пара-тройка часов.

И года через полтора, так получилось, что я по дороге в Крым вспомнил этого своего знакомого.

Я никуда не торопился.

И у  меня было вдоволь свободного времени.

Поэтому я и решил наудачу заехать, чтоб навестить его. Узнал он меня с трудом, но дело не в этом, а в том, что он был все еще жив, а большой костер даже днем горел посреди его двора.