Вниманию читателей блога
предлагается еще одна новая публикация из сборника новелл и рассказов «КАК УМЕЕМ, ТАК И ЖИВЕМ» Сейчас,
например, вы можете ознакомиться с рассказом
ПРОСТИ, ВАЛЕНТИНА, НЕ УБЕРЕГ
Я ТЕБЯ
- Ну, вот. Была, значит, Валюха
и нет ее больше. Прости, милая, не смог я тебя уберечь – вздохнув, огорченно
подумал Сергей Владимирович, после того, когда он прочитал на ленте новостей
городского сайта короткую информацию. О том, что сегодня рано утром на трассе,
мокрой от ночного дождя, известная журналистка Валентина Гордеева не справилась
с управлением своей машины и трагически погибла в аварии.
А ведь только тридцатник
свой месяц тому назад, Валентина отгуляла. Поначалу, понятное дело, со всем
коллективом в редакции, затем в ресторане. А потом уже за полночь, подвыпившая
и веселая, заявилась без предупреждения к нему домой.
Сказала, что надоели до
тошнотного состояния ей коллеги лживые и завистливые, которые тосты такие
говорят, что заслушаешься. Какая она, мол, и умница и красавица. И талантливая.
И прямо таки, что она самая яркая звезда в их городском журналистском
сообществе.
- А я ведь знаю –
проговорила тогда Валюха, покачиваясь и пытаясь прямо в коридоре, неловко
стащить с себя платье. И упала бы она, дуреха пьяная, если бы ее Сергей
Владимирович вовремя не поддержал. - А я ведь знаю, Сереженька, что все они,
суки, завидуют мне люто. И меж собой говорят, что я тупая и бездарная курва!
Все еще возмущаясь
коллегами-журналистами, Валентина, выбралась наконец-то из платья и не глядя,
бросив его на пол, сказала со злостью
- Понимаешь, это я-то курва,
Сереженька! А они-то тогда, кто? Уроды,
козлы безмозглые! А я, да. Может быть я
и курва. Но очень даже я курва красивая. Правда, Сереженька?
Расстегнув лифчик, Валюха кинула
его в Сергея Владимировича со словами
- Лови, дорогой! Дарю тебе
на память о курве!
А он, легко подняв Валентину
на руки, отнес ее на кровать в спальню. Решил, что, раз у нее день рождения, то
нужно доставать и шампанское из холодильника. Ну и сварганить по-быстрому, еще
какую-нибудь закусь.
И, вроде бы, вскоре он со
всем этим управился. Выложил на поднос и шампанское. И блюдца с бутербродами,
бокалы. И даже несколько свечей туда поставил и зажег.
Но, когда с подносом в руках
Сергей Владимирович в спальню к Валюхе вернулся, то спала она уже лежа поперек
кровати.
Хотя, как он понял, не сразу
Валентина угомонилась. И поэтому она стащила с себя, чертовка-выдумщица, свои
красные изящные трусики. И аккуратно уложила их в виде маленького сердечка на
его подушку.
Но после этого, судя по
всему, ни на что больше сил у нее уже не осталось. Вот и, как говорится,
отключилась именинница. И теперь ясно, что до утра точно, что она не проснется.
И пусть, подумал Сергей
Владимирович, пусть поспит, накрыв голую Валентину бережно и заботливо одеялом.
И подложив ей под голову не ту свою подушку, на которой алело кружевное «сердечко»,
а другую.
И усмехнувшись, пошел,
захватив с собой поднос, на кухню.
Шампанское, конечно же,
поставил обратно в холодильник. А, вместо него, налил себе водки. Взглянул на
продолжавшие гореть свечи. И взяв в руку рюмку, представил себе, что Валюха не
дрыхнет сейчас в его спальне, а сидит здесь, вот, на кухне за столом напротив
него.
Сидит или совсем голая, как
это у них прежде бывало. Или в какой-то из его рубашек, которые Валентина,
зараза, никогда на пуговицы не застегивала, зная, что очень ему нравится видеть
и ее груди, и плоский живот.
И зная, что будет он
посматривать на нее с откровенным мужским восхищением даже в то время, если они
станут, например, говорить о делах у нее на работе. Или обсуждать какие-нибудь
городские сплетни и новости.
- За тебя, Валюха! – сказал
он тогда свой тост, сидя без нее на кухне. – За то, чтоб этот твой день рождения,
Валентина, не оказался бы для тебя последним.
Выпил водку и подумал с
запоздалым недоумением о том, что тост этот вышел каким-то совершенно дурацким.
И даже разозлился на самого
себя за то, что он, мол, ни с того, ни с
сего, как ворон каркает!
И сильно напрягся, помня о
том, что были уже в его жизни несколько странных случаев, когда он заранее
предчувствовал беду, которая затем действительно вскоре происходила в жизни
близко знакомых ему людей.
Но после второй, а затем и
после третьей, выпитых им тогда рюмок водки, отпустило его это нелепое вроде
бы, напряжение. И даже смешно ему тогда стало, что он слишком серьезно поначалу
к этому отнесся.
Ну, что, спрашивается, с
Валентиной станется?
Тем более что журналисткой
она работает не в отделе криминальной хроники. И не разоблачает она в своих
статьях разных там начальников-коррупционеров или ментов-оборотней.
А пишет она в основном
репортажи и рецензии о культурных событиях в жизни города. О театральных,
например, премьерах, о художественных выставках. Бывает, конечно, что иногда
критикует Валентина в своих публикациях этих самых местных деятелей искусства и
культуры.
А публика эта, как не понаслышке
знал Сергей Владимирович, ох, какая и обидчивая и злопамятная! Многие из них
были у него, у специалиста-психолога, постоянными клиентами.
Так что при проведении
консультаций, наслушался он об их многочисленных злобных фантазиях. И знал с их
слов, как бы всласть они бы и душили бы, и вешали и резали бы своих обидчиков.
Или более успешных и талантливых своих коллег.
Но языком-то болтать все эти
гении местного разлива могут все, что угодно. А, вот, по настоящему могли они,
всего лишь обматерить кого-нибудь из своих недругов при встрече. А чаще всего
не в глаза, а, как говориться, за спиной, мерзко сплетничать, выдумывая про ту
же Валюху такое, что нормальному человеку даже в голову не придет.
Тоже, конечно, нет здесь
ничего приятного.
Но ведь от этого и не
умирают, хотя, конечно, до невротических и депрессивных состояний дело дойти
может очень легко. И ясно, что Валентина по этому поводу тоже часто переживает.
Не смотря на то, что в ее журналистской профессии все это считается, ну, как
бы, в порядке вещей.
И Валентина, хорохорясь и
делая перед ним вид, что чужая брань ей нипочем, даже с гордостью любила
повторять фразу о том, что ничего не говорят, не сплетничают и не злословят
только о тех, кто ничего не стоит
Вот он тогда, в ночь ее
тридцатого дня рождения уже после четвертой или уже после пятой рюмки водки, выпитой
на кухне в одиночестве, и успокоился. И сильно пьяный пошел спать. Но не к Валентине
в спальню, а улегся в гостиной на диване.
А она, дуреха поутру, как
потом оказалось, не поняла, наверное, почему он так поступил. И, проснувшись
раньше него, а затем, обнаружив Сергея Владимировича в гостиной, решила,
вероятно, что он из-за чего-то вчера на нее обиделся.
Хотя о том, что вчера-то
ночью между ними происходило, Валентина почти ничего не помнила. И не помнила
даже того, а, как она-то оказалась дома у Сергея Владимировича после
празднования своего дня рождения.
Поэтому и будить его перед
своим уходом не стала.
Оделась и, как говорится, на
скорую руку привела себя в порядок. Лифчик, однако, свой вообще не нашла. Ведь
не помнила же, что в коридоре бросила его в Сергея Владимировича. И сама же с
пьяным упорством настояла на том, что раз это ему от нее, от курвы, подарок, то
пусть он его к себе в шкаф и положит
Ну, а без лифчика и ее
красные трусики, свернутые «сердечком» на подушке, тоже ей этим утром оказались
без надобности.
Так что, где они лежали с
ночи, там их Валентина и оставила, понадеявшись на то, что даже, если ночью
вчера они с Сергеем Владимировичем из-за чего-то и поссорились, то увидит он,
когда проснется эти, вот, ее трисишки, «сердечком» сложенные. И сообразит, ведь
не дурак же, а психолог, что это она ему оставила такой знак для их примирения.
Считай, месяц уже прошел с
тех пор. И не узнать теперь никогда, а смог бы он, предположим, ее уберечь.
Если бы, пусть даже и не поутру после ее дня рождения, а позже при встрече,
рассказал бы ей о своем том тревожном предчувствии. И о том, что прежде он в
таких, вот, случаях, прав, к сожалению, оказывался.
Но не рассказал, надеясь,
что по ее поводу он ошибся.
А еще и потому, что Валентина
бы не поверила и всерьез бы не приняла его слов. Да, к тому же, как-то все у
них не заладилось после ее дня рождения, чтобы увидеться и заново у него дома
встретиться.
То у Валентины были какие-то
дела, то у него. Обычная, в общем-то, ситуация. Правда, теперь, после ее
гибели, Сергей Владимирович, воспринимал все это иначе. Не дано, значит, было
вмешаться ему в то, к чему Валентина летела, как говорится, на полной скорости.
Можно в это верить. Или,
наоборот, отрицать.
Но есть такие странные
случаи, когда даже, если бы и хотел бы вмешаться в то, что происходит на твоих
глазах с другим человеком, но не можешь
этого сделать. Вроде бы, при этом, образно говоря, за руки тебя никто не держит.
Но отводят тебя в стороны какие-то повседневные хлопоты и непредвиденные
обстоятельства.
- И, ведь, именно так –
подумал Сергей Владимирович – произошло с ним за два дня до гибели Валентины.
Предчувствие надвигающейся
не нее беды становилось у него все сильнее, хотя и было совершенно непонятно.
Ни откуда ее, беду, ждать, ни в чем беда эта может проявиться. А поэтому и
неизвестно было, каким, спрашивается, образом можно было бы попытаться ему
предостеречь Валентину. Как говориться, знал бы, где упадешь! Там бы, мол,
заранее соломки бы подстелил.
Того, где и что конкретно с
Валентиной может произойти, он действительно не знал. Но уже был уверен в том,
что времени остается все меньше и меньше. Пытаясь успокоиться, Сергей
Владимирович, уже в который раз начинал убеждать себя в том, что, если
оценивать все, что его тревожит, например, с точки зрения логики, то все его
опасения – это, конечно же, бред и чушь собачья.
Зная при этом, однако, что,
вопреки здравому смыслу, он абсолютно убежден в безусловной верности своих
предчувствий.
Тем более что даже при
выполнении им расслабляющей практики медитации, он все равно продолжал
испытывать нарастающее чувство внутренней тревоги и беспокойства за Валентину,
которого и быть-то не может у человека, находящегося полностью в состоянии
глубокой релаксации физического тела и мышления.
Нет, никак не должно было
возникнуть у него в этом случае никакой обеспокоенности. Но она-то, как раз и
была! И уже интуитивно он знал, что неспроста все это.
И, что нужно ему не
игнорировать эту свою, как бы, беспричинную обеспокоенность. И не пытаться
понять путем умозаключений, вызвавшую ее причину. А следует ждать, продолжая медитировать, того времени, когда
спонтанно придет и проявится значение этого предчувствия.
Но вышло, черт возьми,
иначе!
Заявился тогда к нему не ко
времени давний приятель, проездом оказавшийся в городе. И вроде бы, поначалу не
собирался он у Сергея Владимировича надолго задерживаться. А, так. заглянул чтоб
на часок-другой повидаться. Но засиделся до вечера, а потом и ночевать остался.
И спровадить его удалось и
вовсе, только на следующий день после обеда.
Но к этому времени Сергей
Владимирович уже интуитивно осознавать начал, что и незапланированный и такой
нежданный приезд приятеля – это тоже одно из многих обстоятельств, явно, что не
случайных.
И было ему уже понятно, что
происходит то, что мистики и эзотерики называют «Закрытием». А, значит, не та
это ситуация, которую он вправе попытаться изменить по своему желанию. А нужно
ее принять и дать событиям происходить
И, если бы это не касалось
бы Валентины, то давно бы он уже и признал, и принял бы все это.
Но прошлой ночью Сергей
Владимирович решил все же исполнить тот специфический ритуал, без соблюдения
которого не начинают оказывать помощь больному человеку опытные и настоящие
целители-экстрасенсы. А, вот, скороспелые, неумелые и самоуверенные целители-дилетанты
об этом и знать не знают. А из-за этого и результат их вмешательства
оказывается, как правило, печальным и
зачастую трагическим для человека, которым им доверился.
Поэтому, предварительно глубоко расслабившись, выровняв ритм своего
дыхания и находясь уже в измененном состоянии сознания, он мысленно обратился к
Пространству с запросом на получение, всеми ему доступными способами и
возможностями, информации о том, что уже вскоре должно было произойти с
Валентиной. И о разрешении ему своими физическими или ментальными действиями
оказать ей необходимую помощь.
А перед этим вспомнил одну
из своих давних поездок в монастырь, где он тогда повстречался и познакомился с
Похомычем
Так самого себя называл этот
самобытный мастер-целитель. Имевший, как оказалось, высшее медицинское
образование и много лет работавший хирургом. Но из-за травмы кисти правой руки,
потерявший возможность профессионально заниматься своим любимым делом.
Запивший после этого
всерьез. Бросивший работу. И вернувшийся из города в родительский дом в деревне
для того, как рассказывал об этом сам Пахомович, чтобы там тихо умереть и быть
похороненным рядом с отцом и с матерью.
Но вышло иначе.
Почти уже дойдя, как
говориться, до самого края и считай, что, допившись до беспамятства, Пахомыч
оказался в той убогой деревеньке единственным человеком, который мог оказывать
ее немногочисленным жителям медицинскую помощь.
Ведь из-за осеннего
бездорожья, а зимой из-за снежных заносов, врачи из райцентра были не в
состоянии туда добраться. Да и, в общем-то, не видели они особого смысла в том,
чтобы тратить время, жечь бензин и гробить на ухабах свои машины ради нескольких,
оставшихся там стариков и старух...
- Я ведь еще до того, когда
туда вернулся – рассказывал Сергею Владимировичу о себе Пахомыч - то ли потерял, то ли пропил в городе свои
документы. И в том числе, диплом об окончании медицинского института. Так что заниматься
лечением людей я, если подходить к этому формально, никакого права не имею. А
на бюрократическую волокиту, чтобы диплом этот восстановить, сам понимаешь, не
было у меня тогда ни сил, ни денег. Да и крест я тогда на себе, как на враче
поставил. Ну, какой из меня врач, если я к тому времени, считай, что стал
забулдыгой и доходягой. Но, понимаешь, когда люди, живущие рядом с тобой,
болеют и нуждаются в помощи и, если ты сам еще не сдох под забором, то идешь к
ним и делаешь, что можешь. Хотя, а, что я мог-то, если почти никаких лекарств
ни у кого, там практически не было.
- А, как же ты, Пахомыч,
справлялся со всем этим без лекарств-то? – удивленно спросил его Сергей
Владимирович.
- Ну, по этому поводу вообще
разговор особый – ответил Пахомыч – Не уверен, правда, что ты меня поймешь.
Хотя из наших с тобой прежних разговоров я могу сделать вывод, что ты ведь не
только специалист-психолог. Но интересуешься и эзотерикой и мистикой. Поэтому,
может быть, не посчитаешь меня сразу же сумасшедшим. Короче говоря, поначалу я
и сам не знал, как все это тогда начало у меня получаться. Я ведь, когда наших
местных старух и стариков лечить начал, еще продолжал выпивать. А ты, как
психолог и я, как врач, оба мы знаем, что алкоголь вводит человека в измененное
состояние сознания! Такой же, кстати говоря, возникает эффект, как и во время
выполнения, например, практик медитацией!
- Есть такое дело –
согласился с ним Сергей Владимирович.
- Ну, вот – продолжил
Пахомыч – А измененное состояние сознания ведет к спонтанному и часто к кратковременному
проявлению у человека некоторых, скажем так, не совсем обычных и специфических
способностей.
- Да. И это объективно
фиксируется во время различных научных исследований и экспериментов. И, какие
способности, Пахомыч, ты начал отмечать у себя – с интересом спросил Сергей
Владимирович.
- Ну, в первое время я за
собой ничего этакого не фиксировал. Разве что голова плохо соображала и болела
с похмелья. Ну и, кроме того, чувство безнадежности меня тогда сильно донимало.
Я ведь прихожу, осматриваю пациента, диагноз про себя ему мысленно ставлю. И
понимаю ведь, что без лекарств или даже без операции ничем я ему не могу помочь
Вижу, ведь, что человек мучается и страдает. А, что, спрашивается, я в таком
случае, сделать могу, а? Разве что посидеть с больным, поговорить с ним. Или,
скажем, взять его за руку. Ну, это, как знакомая тебе психотерапия. Я ведь еще
когда в городе у себя в больнице хирургом работал, тоже интересовался
психологией, медитациями. Читал, кстати сказать, немало книжек восточных и
западных авторов о способах энергетического воздействия на организм человека.
Правда, в то время мне, как дипломированному врачу многое из этого казалось с
научной точки зрения несостоятельным. Но это я теперь воспринимаю, как мою в ту
пору профессиональную деформацию. В том смысле, что заверения обо всех
возможностях тонких энергий человека
оказывать на пациента целебное воздействие, как мне тогда представлялось, не
имеют под собой достаточного научного подтверждения.
- А теперь, Пахомыч, что? Ты
тоже продолжаешь так считать?
- А теперь, Сергей
Владимирович, я сам занимаюсь, так называемым «народным целительством» -
усмехнувшись ответил Пахомыч. – Во, как, понимаешь, жизнь повернулась! В
деревню ту я умирать приехал. А, оказалась, что новая жизнь там у меня
началась. Да и нашим местным старикам и старушкам я тоже, с Божьей Помощью,
жизнь продлеваю. Не думал, не гадал. А как-то все это, словно бы, само по себе
вышло. Считай, уже больше двадцати лет знахарствую. Диплома своего медицинского,
я, так и не восстановил. Хотя и деньги и время у меня теперь есть. Однако я уже
просто не вижу в этом смысла. Тем более что за это время я много чему в
целительском деле научился у разных опытных мастеров и здесь у нас и даже за
границей. И, как мне кажется, много чего понял.
- Если ты Пахомыч, двадцать
лет знахарствуешь, то возраст-то у тебя какой? – спросил Сергей Владимирович –
По виду, так еще и шестидесяти нет.
- Мне семьдесят два года –
ответил Пахомыч – а то, что выгляжу моложе, так я же не только других людей
лечу, но и своим здоровьем занимаюсь. Иначе получится, что, как говориться,
«сапожник без сапог». А это я считаю, что будет не правильно.
- А рак, например, что? Тоже
беретесь лечить?
- О лечении рака
спрашиваешь. А с какой целью интересуешься? Есть, кто-то из родственников
больной раком? Или проверить хочешь, что я тебе на это отвечу?
- Родственники, Слава Богу,
онкологических заболеваний не имеют. А о лечении рака спрашиваю потому, что за
его лечение берутся многие из числа тех, что называют себя целитемями. Вот,
только у большинства из них из этого ничего не выходит. Что вы по этому поводу,
Пахомыч, думаете?
- Ты, значит, Сергей
Владимирович, сам соображай – ответил Пахомыч – Вот, допустим, рак у человека.
И, как, например, если у него такая болячка приключилась, человек к этому
относится? Беда это для него и несчастье. И вроде бы, с этим не поспоришь. Но
тут, понимаешь, как на это посмотреть. Ведь, если, скажем, вглубь взглянуть, да
правильно ситуацию оценить, то рак этот смертельно опасный – может это, вовсе,
и не несчастье. А, скажем так, что это последняя Милость Создателя. Чтобы
больной раком этот человек изменил бы, значит, и отношение к самому себе и к
миру, и к жизни.. И в этом случае, если человек действительно оказывается на
это способен, то и бывает, что даже в безнадежной стадии заболевания, человек
чудесным образом выздоравливает. Выздоравливает себе для новой жизни. А врачам
на удивление. Правда, таких людей, к сожалению, очень мало.
Вот, так бывает, проговорил
Пахомыч, а к чему я тебе об этом сейчас рассказываю, то это к вопросу о том,
что нельзя без получения разрешения оттуда – подняв голову вверх, пояснил
Пахомыч – нельзя целителю за лечение этой онкологии самоуверенно браться. И тем
самым не от беды, а от милости Создателя избавлять больного раком человека. Вот,
значит, как получается. Это, если не по верхам скользить, а в глубину
заглянуть. А, вот, когда больной человек начинает заново понимать и про себя и
про жизнь, то в это время и помощь целителя ему очень даже полезной окажется.
Но не целителю, Сергей
Владимирович, решать, когда для этого время приходит, чтобы ему, значит, в эту
ситуацию вмешиваться. А начинать действовать он может только тогда, когда
получит на это особое и очень специфическое разрешение!
Так что говорил я тебе об
этом Сергей Владимирович, но и снова повторить тоже будет полезно. В нашем
целительском деле, да и в целом, при том, когда работаешь с особыми
энергиями, то без разрешения, ну, никак
нельзя.
Ведь сам ты, уже понимаешь,
что ни нам с тобой решать, кому, скажем, продолжать жить, а кому и помирать уже
срок пришел.
И еще, Сергей Владимирович,
накрепко запомни, что, если без спроса, а по гордыне своей или еще по
какой-нибудь иной причине полезешь ты с помощью особых мистических обрядов и
ритуалов, выручать по своему усмотрению кого-то из беды, то добром это не
кончится.
Ни для того человека,
которого ты без разрешения спасать удумаешь.
Ни для тебя, возомнившего о
себе, что ты, чуть ли не вровень с Создателем уже поднялся.
Сначала, тебе предупредят
Оттуда. По всякому, по разному. А, если ты, этого предупреждения не поймешь или
решишь по-своему поступить и его проигнорировать, то просто сотрут тебя на
хрен!
- Вот, такие-то дела, Сергей
Владимирович. – сказал усмехнувшись, но при этом очень пристально на него
глядя, Пахомыч – Не игрушки все это. Надеюсь, что усвоишь и хорошо запомнишь
эти мои слова. Тем более, жаль мне будет, если тебя сотрут. Ведь человек ты,
хоть пока еще и молодой по сравнению со мной, но есть, как я это понимаю, у
тебя способности. Главное, поэтому, чтоб ты верную дорогу для себя выбрал.. И
способности свои правильно использовал.
Да, Пахомыч. Помню я твои наставления.
И тебя, мастер, я тоже часто с благодарностью вспоминаю, думал той ночью перед
началом медитации и последующего за ней мистического ритуала, Сергей
Владимирович. Думал, все еще ожидая и надеясь на то, что ему будет дозволено
помочь Валентине избежать смертельной для нее, а для него неведомой, опасности.
Но уже под утро ощутил и
осознал, что не получил он от Пространства ни интуитивной информации о том,
где, когда и в какую беду может попасть Валентина.
А, тем более, не пришло к
нему ощущение того, что дано ему разрешение действовать для ее спасения. И
использовать для этого сакральную силу и возможности ментальных практик и
мистических обрядов и ритуалов.
Видимо иначе. И совсем не
таким образом, как ему бы этого хотелось, была уже предопределена Судьба
Валентины.
И знал уже Сергей
Владимирович, странным для себя образом, что днем, а вернее сказать, еще до
полудня, все и разрешится и разъяснится. Хотя и не представляя себе того, а
каким именно образом это произойдет.
И произошло.
И разъяснилось, к несчастью,
когда он, никогда прежде не заглядывавший на тот сайт городских новостей,
увидел на мониторе компьютера его рекламный баннер.
И, как бы, ни с того, ни с
сего, зашел на сайт этот проклятущий.
И стал там без всякого
интереса просматривать ленту городских новостей.
И даже внутренне не удивился
тому, им увиденному сообщению. И об аварии. И о гибели Валентины. А, после этого, откинувшись на спинку кресла,
долго сидел молча. И затем тихо проговорил:
- Эх, Валюша, Валентина.
Прости, милая, не уберег я тебя.
Комментариев нет:
Отправить комментарий